Лешека Бальцеровича называют отцом польских экономических реформ. Не будучи первым лицом государства, не являясь гениальным лидером-одиночкой, да и к тому же открыто сопротивлявшийся на первых порах своему превращению в политика, он умудрился олицетворить собой эпоху перехода страны от социалистической к капиталистической модели и, надо сказать, сделал это весьма успешно.
Лешек Бальцерович родился в 1947 году в городе Липно на севере Польши. «В первые послевоенные годы Польша приступила к активному строительству социализма, но, невзирая на этот факт, отец Лешека умудрялся проявлять чудеса предприимчивости. Он работал директором пункта по забою скота, и после завершения «производственного цикла» у него оставалась на руках сумма наличности, которая позволяла семье чувствовать себя вполне обеспеченной. При том, что мать семейства не работала, а детей было трое, у Бальцеровичей был и телевизор, и автомобиль — в 1950-е похвастать этим в Польше могли лишь очень немногие, — рассказывает Лариса Лыкошина, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института научной информации по общественным наукам РАН. — Лешек с малых лет был приучен к труду и дисциплине, был очень ответственным и умел планировать свой день. Аккуратный и обязательный во всем, Лешек отлично учился в школе. Одним словом, он с детства был нацелен на успех».
По мере взросления Лешек Бальцерович ставил перед собой конкретные и весьма амбициозные цели. Первой из них стало поступление в Главную школу планирования и статистики в Варшаве — один из лучших польских вузов. Окончив среднюю школу, Лешек, четко следуя своему жизненному плану, поступил в престижное учебное заведение. Затем он поставил перед собой очередную задачу: выучить несколько иностранных языков. «И Бальцерович стал штудировать иностранные языки буквально везде — в столовой, когда стоял в очереди, на остановке, когда ждал автобус… Словом, проявлял недюжинную целеустремленность», — продолжает свой рассказ Лыкошина.
Знание иностранных языков пригодилось ему очень скоро — после окончания Школы планирования и статистики Бальцерович отправился на стажировку в США. Там же он продолжил обучение в католическом Университете Сент-Джон, где защитил диплом, темой которого стала экономика ОАЭ. Вернувшись на родину, он вступает в ряды правящей Польской объединенной рабочей партии (ПОРП), женится, у него рождается ребенок. Следующий этап карьеры Бальцеровича — научная работа в польском Институте марксизма-ленинизма. Этот институт был основан Анджеем Верблером, который отличался оппозиционным стилем мышления и стремился к тому, чтобы сотрудники института не занимались марксистской схоластикой, а пытались понять, что происходит в стране и как можно улучшить государственное устройство. Одно время Бальцерович вел семинар, участники которого изучали предложения по модернизации польской социалистической экономики и повышению ее эффективности. Так в ПОРП стали формироваться круги, в которых понимали, что социалистическая экономика не идеальна и ее необходимо тем или иным образом реформировать. А Бальцерович, формально находясь в рамках проправительственных структур, мог позволить себе некое подобие «инакомыслия» — однако при этом он не выходил за рамки официальной идеологии и не примыкал к каким бы то ни было оппозиционным силам.
В 1980 году в Польше возникает профсоюзное движение «Солидарность» Леха Валенсы. По сути дела, это была подпольная организация, но она сразу начала оказывать значительное влияние на общественно-политическую жизнь в стране. Ежегодно в «Солидарность» вступали по несколько миллионов поляков — забегая вперед, скажем, что к концу 1980-х в этой организации состояло 25% поляков (с учетом несовершеннолетних). Но Бальцерович в «Солидарность» вступать не стал. Он все время в зарубежных научных командировках — ездит на конференции и симпозиумы в США и Западную Европу.
В 1981 году в Польше после массовых антиправительственных выступлений было введено военное положение. Бальцерович реагирует на это весьма категорично: срочно прерывает командировку в США, возвращается в Польшу и пишет заявление о выходе из ПОРП. Правда, при этом он остается работать в Институте марксизма-ленинизма и не идет на дальнейшую конфронтацию с партией.
В 1985 году в СССР начинается перестройка. Польша, как и все страны социалистического лагеря, получает возможность проводить сравнительно самостоятельную политику, в том числе и в сфере экономики. Те представители ПОРП, которые были настроены на реформы, идут на компромисс с умеренной частью «Солидарности». Стороны организуют круглый стол, итогом работы которого становится решение о проведении первых в Польше относительно «свободных» выборов — 35% мест в сейме теперь «разыгрываются» в конкурентном порядке, остальные 65% мест пока остаются за правящей партией.
В июне 1989 года формируется новое правительство, которое возглавил оппозиционер Тадеуш Мазовецкий. Чуть позже парламент вводит в стране должность президента — им становится генерал Войцех Ярузельский.
Бальцерович в это время собирается в очередную зарубежную командировку. И вдруг ему звонят из правительства и сообщают, что с ним хочет встретиться Мазовецкий. Председатель правительства предлагает Бальцеровичу стать министром финансов и заняться реформой экономики.
Итак, осенью 1989 года министром финансов Польши становится человек с блестящим образованием, считающий, что даже социализм нуждается в серьезной модернизации. На новом посту Бальцерович разрабатывает концепцию радикальных реформ, которую впоследствии назовут «шоковой терапией».
В сейме чрезвычайно жесткий «план Бальцеровича» не встретил особого сопротивления — парламентское большинство к тому моменту было за «Солидарностью», и экономические предпочтения законодателей были довольно расплывчатыми. Дело в том,
что «Солидарность» фактически никогда не выступала за капитализм как таковой. Идеологи профсоюзного движения хотели видеть в Польше некий гибридный строй: большинство элементов социалистической системы им были категорически не по нраву, но, с другой стороны, они требовали самоуправления рабочих и централизованной системы распределения — опять же под пролетарским контролем. Подобные утопические представления о будущем своей страны объясняются просто: движение «Солидарность» возникло в пролетарской среде и выступало прежде всего за права рабочих — причем столь мощно, что, пожалуй, аналогов этому в мировой истории и не было. Одним словом, в «Солидарности» никто не имел четкого представления о том, как установить тот «самый справедливый» строй, и решение этой задачи было без особых проволочек отдано на откуп министерству, которое возглавлял Бальцерович.
В декабре 1989 года польский сейм принял консолидированный пакет безотлагательных законодательных мер, инициированных Бальцеровичем:
1. Закон о финансовой экономии в государственных компаниях.
До принятия этого закона все предприятия независимо от их финансовых показателей оставались на балансе бюджета и дотировались. Механизмы банкротства неэффективных компаний отсутствовали. Закон устанавливал все эти процедуры, что позволило Польше высвободить значительные бюджетные ресурсы. И если в 1989 году на субсидии предприятиям выделялось порядка 27% государственного бюджета, то уже в следующем году эта цифра сократилась до 17%.
2. Закон о банковской деятельности.
Согласно этому закону у Национального центрального банка отбиралось право эмиссии денег, в том числе и с целью сокращения дефицита бюджета. Главной целью этого закона было обуздание инфляции — из-за неограниченной эмиссии денег уровень инфляции в стране в 1989 году достиг 600%. Этот закон тоже подтвердил свою эффективность: в 1990 году уровень инфляции упал до 50% и с небольшими коррекциями снижался и в последующие годы.
3. Закон о кредитах.
Этот законодательный акт отменял льготное кредитование государственных компаний, а процентная ставка по любым кредитам не могла быть ниже текущего уровня инфляции. В результате внутренний долг польских корпораций снизился с 27% от ВВП в 1989 году до 21% в 1990-м.
4. Закон о налогообложении чрезмерного повышения заработной платы.
Одной из причин гиперинфляции был неконтролируемый рост заработной платы. Теперь правительство ежемесячно устанавливало верхний порог заработной платы, на чрезмерное превышение которого вводился драконовский налог — до 500%.
В 1990 году мало кому из польских предприятий удалось избежать уплаты этого налога — соответствующие отчисления составили порядка 5% дохода бюджета. Но уже в 1991 году этот показатель снизился до 1%.
5. Закон о новых правилах налогообложения.
Согласно этому акту правила налогообложения стали одинаковы для всех без исключения предприятий. Какие бы то ни было «специальные» налоги, обусловленные особым статусом компаний, были отменены. Результат не заставил себя ждать: если в 1989 году налоговые поступления от корпораций в структуре доходов бюджета Польши составляли 79,5%, то в 1990 году — уже 85%.
6. Закон о хозяйственной деятельности иностранных инвесторов.
Польша полностью открылась для иностранных компаний. Закон не устанавливал никаких ограничений на вывоз выручки зарубежных компаний за пределы страны. И если в 1989 году Польша официально была закрыта для инвестиций, то в 1990 году объем прямых иностранных инвестиций составил $89 млн., а в 1991 году — $100 млн.
7. Закон об иностранных валютах.
Польский злотый стал полностью конвертируемым внутри страны. Монополия государства на международную торговлю была отменена. В результате валютные резервы Польши в 1990-м увеличились вдвое по сравнению с предыдущим годом — с $4 млрд. до $8 млрд.
8. Закон о таможенном праве.
Для всех компаний — как государственных, так и частных — устанавливалась единая ставка таможенных пошлин. В 1989 году польский бюджет не получил никаких доходов от таможенных поступлений, а в 1990 году этот показатель составил около 1%.
9. Закон о занятости.
По новому закону создавался фонд труда, который должен был выплачивать соответствующие пособия по безработице. Принятие этого акта стало логичным шагом Бальцеровича, так как из-за свертывания государственной поддержки предприятий стали неминуемыми массовые сокращения персонала. В 1989 году уровень безработицы в Польше не превышал 1%, а в 1990 году подскочил до 6,5%. Минимальный размер пособия по безработице составлял 40% от прежнего уровня зарплаты, а максимальный — 70%. Пособие выплачивалось в течение 12 месяцев после увольнения (мужчинам со стажем от 30 лет
и женщинам со стажем от 25 лет — в течение 18 месяцев). В 1990 году закон о занятости был дополнен законом о социальной поддержке. Гражданам, которые так и не смогли найти работу в период выплаты пособия по безработице, назначалось социальное пособие в размере прожиточного минимума. В 1990 году эти выплаты получили порядка 1,6 млн. поляков.
Суть реформ, таким образом, заключалась в снижении контроля государства, либерализации цен и подавлении инфляции.Стартовала приватизация — но с ней все пошло не так гладко, как хотелось бы правительству. Бальцерович мечтал в первый же год приватизировать около 100 крупных промышленных предприятий, а на самом деле было приватизировано только пять. Получше обстояло дело с приватизацией малых и средних фирм — в результате возникло множество мелких бизнесов, магазинчиков, мастерских. Относительно высокие темпы приватизации больших компаний стали актуальны к 1996 году — но главными покупателями польских госкомпаний стали иностранцы. Хотя Бальцерович к тому моменту уже ушел в отставку, именно его винили в том, что «приватизация прошла, но не полякам все досталось». Однако при этом никто из критиков не мог упрекнуть Бальцеровича в том, что приватизация была непрозрачной. Никаких залоговых аукционов и ваучеров в Польше, в отличие от России, не было — все предприятия продавались исключительно за наличные деньги.
Это, кстати, обеспечило Бальцеровичу мощную поддержку Запада. Для того чтобы начать реформы, Польше нужно было разобраться с долгами — у страны был астрономический внешний долг. Видя, что в стране установлены и соблюдаются четкие правила игры, Парижский клуб сразу списал Польше 50% долга. Частично был списан и долг Польши США. Кроме того, Запад оказал Польше финансовую помощь в размере $1 млрд. А в рамках программы по подготовке к вступлению в ЕС страна за 10 лет получила еще $3,4 млрд.
«План Бальцеровича», как видим, получил стопроцентную поддержку правительства и парламента. Поддерживало ли «шоковую терапию» население Польши? Ясное дело, нет. В первый же год реформ в Варшаве прошло более 100 массовых акций протеста. Граждане страны жгли чучела Бальцеровича, требуя, чтобы и он, и все остальные министры немедленно ушли в отставку. Надо сказать, у них были на то основания. В 1990 году реальные доходы поляков сократились на 30%, обанкротились почти 40 крупнейших предприятий. Резко возросла, как уже отмечалось, безработица. Тем не менее ведущие экономисты мира считали, что такое положение дел не является критичным для польской экономики. Известный экономист Джеффри Сакс, который консультировал Бальцеровича, утверждал, что поляки нисколько не обеднели. Уровень потребления, по мнению Сакса, снизился, но незначительно. По большому счету серьезно пострадали только неквалифицированные рабочие и крестьяне. Но в то же время поляки начали осознавать, что пребывать в статусе безработных — это фактически оставлять своих детей без образования и карьерных перспектив.
И они стали открывать свои маленькие бизнесы. Этому в немалой степени способствовали различные образовательные программы под патронажем правительства. Формула «потерял работу — получи знания и открой свой бизнес» стала универсальной для Польши.
Важную роль в политике Бальцеровича сыграла нацеленность на борьбу с коррупцией. В интервью различным СМИ он не раз признавал, что полностью искоренить коррупцию очень сложно, поэтому нужно ликвидировать те элементы экономики, которые способствуют развитию этого явления. Коррупция, согласно философии Бальцеровича, возникает, когда чиновник может попросить денег за то, чтобы закрыть глаза на тот или иной административный барьер. Соответственно, если этот барьер убрать, пространство для коррупции попросту исчезнет. Кое-что Бальцеровичу удалось реализовать на практике: Закон о новых правилах налогообложения и Закон о кредитах, принятые в декабре 1989 года, вполне можно отнести к антикоррупционным.
После некоторого спада в 1991 году Польша начинает поступательно наращивать мощь своей экономики. Растет производство, к 1995 году объемы экономики выходят на дореформенный уровень. В дальнейшем страна развивалась более или менее в соответствии с классическими западными законами рынка, полностью избавившись от социалистических элементов.
В 1992 году Бальцерович уходит в отставку и некоторое время не занимается политикой. Но в 1997 году премьер-министром страны становится Ежи Бузек, и Бальцеровича вновь приглашают на пост министра финансов. Правительство реализовало очередной пакет реформ — на сей раз в области здравоохранения, пенсионного обеспечения и местного самоуправления. Также была проведена административная реформа. Но, по оценкам экспертов, на сей раз все эти реформы были крайне неудачными. По стране снова прокатилась волна демонстраций протеста, а на Бальцеровича опять посыпались все шишки. Не стали молчать и рядовые граждане страны. В 1998 году к крыльцу здания правительства в Варшаве польские крестьяне привели козу по кличке Бэлла и предложили Бальцеровичу, чтобы тот лучше доил ее, а не собственный народ.
По мнению многих экономистов, Бальцерович провел свои реформы слишком резко и быстро и их социальная цена была неадекватна. Критики Бальцеровича утверждают, что его экономическая политика была не столь эффективна, как меры, предложенные его визави — Гжегожем Колодкой. В 1990-е годы Бальцерович и Колодка сменяли друг друга на посту министра финансов Польши. Колодка считал, что роль государства важна, а социальная поддержка населения является неотъемлемой частью эффективной экономической политики. В периоды, когда Колодка занимал пост министра финансов, в Польше наблюдался неуклонный экономический рост — причем его темпы были гораздо выше, чем при Бальцеровиче. Сторонники Бальцеровича, правда, приводят вполне логичный контраргумент: Колодка всего лишь успешно пользовался плодами того «дерева», которое «взрастил» Бальцерович в начале 1990-х.
На Западе в адрес Бальцеровича звучат самые лестные эпитеты. Подавляющее большинство западных экономистов признают, что Польша обладает одной из наиболее конкурентоспособных экономик среди всех стран бывшего социалистического лагеря.
В самой Польше далеко не все считают реформы Бальцеровича успешными и достойными подражания, но тем не менее большинство экономистов сходятся во мнении, что реформы были нужны — точно так же, как нужны они и сейчас, когда правительство возглавляет Дональд Туск, а в Европе довольно сложная экономическая обстановка.
«Не следует думать, что Бальцерович был гениальным одиночкой, который сам придумал и реализовал свой план. Идея реформ витала в воздухе, и Бальцерович скорее стал «лицом» радикальных преобразований, но никак не их изобретателем. Не меньшую роль в реализации реформ сыграли и другие члены польского правительства. Бальцерович никогда не уходил с триумфом, но его имя неразрывно связано с трансформацией Польши, которая быстрее и эффективнее других социалистических стран смогла перевести свою экономику на капиталистические рельсы. Он пример деятеля, который рискнул отважиться на жесткие меры, чтобы создать суверенную экономическую модель, которая оказалась гораздо более конкурентоспособной по сравнению с моделями других стран бывшего соцлагеря», — считает Лариса Лыкошина.
Комментарии экспертов
Олаф Найтцш
глава представительства RCI Banque SA в Москве (в 1996-1998 годах — президент Ford Bank Poland SA)
«Шоковую терапию» Лешека Бальцеровича можно сравнить с действиями врача, который вынужден причинить боль пациенту, чтобы избежать более серьезных последствий. В той ситуации, что сложилась в Польше в 1980-х, давать «пациенту» «витаминки» было бесполезно, и Бальцерович это прекрасно понимал. Его родная страна была как раз тем самым пациентом, которому была необходима срочная операция. Безусловно, в политике Бальцеровича были некоторые недостатки, но их значительно перевешивают неоспоримые достоинства его плана. Да, ВВП Польши снижался на протяжении двух-трех лет, росла безработица, обанкротилось много предприятий, дорожали некоторые товары — зато впоследствии цены стабилизировались (а на бытовую электронику вообще снизились на порядок).
Я думаю, каждый политик должен усвоить один урок: делай то, что считаешь нужным, даже если это не всем нравится! Не задумывайся о том, чтобы сохранить свой пост, а работай на стратегическую перспективу. Не «упрашивай» электорат выбрать или переизбрать тебя — потому что ты порой будешь вынужден причинять ему «боль»! Такой подход вполне применим в любых кризисных условиях — в том числе и при нынешнем долговом кризисе в Европе. «Шоковая терапия» — вполне допустимый инструмент, когда нужны решительные меры. Так почему бы его не задействовать раз в 20 или 50 лет?
Некоторые страны пытались повторить то, что сделал Бальцерович. Лучше всего это получилось у Чехии, а хуже всего — пожалуй, у Словакии, которая не решилась на тот самый «шок». В результате словакам потребовалось гораздо больше времени на трансформацию экономики — лишь в последние 10 лет эта страна развивается более или менее успешно. Болгария и Румыния тоже что-то пытались сделать, но я никак не назову их опыт «удачной трансформацией». Венгрия, считавшаяся самой «западной» из стран бывшего соцлагеря, в 1990-е справлялась с реформами неплохо, но потом почему-то расслабилась. Когда разразился мировой финансовый кризис, венгры решили: ничего страшного, выедем на «наследии успешных 1990-х». Сколько кредитов они в итоге понабрали! Чем им, спрашивается, расплачиваться? Бальцерович никогда бы себе такого не позволил. Он не из тех людей, которые хвалятся своими прошлыми достижениями. Он, как никто другой, понимает, что если долго стоит солнечная погода, то потом будет много ненастных дней… По крайней мере, по таким законам живет Европа.
Разумеется, в первые годы «шоковой терапии» Польше было нелегко. Но Бальцеровичу удалось заложить фундамент для будущего экономического роста. И сегодня Польша, без сомнения, является показательным примером страны, успешно перешедшей от плановой экономики к рыночной. Что нас ждет в будущем? Некоторые государства Южной Европы станут «бывшими западными» и будут завидовать полякам! В 1997 году я встречался с Бальцеровичем на одной из конференций — в тот момент он во второй раз стал министром финансов и одновременно заместителем премьер-министра. Я был впечатлен его речью — он внятно и реалистично рассказывал о своих успехах, но при этом уже тогда говорил о предстоящих трудностях и сложных задачах, которые нужно будет решать в будущем.
Борислав Чизак
компания Egon Zehnder International (Варшава)
Лешек Бальцерович — символ польских реформ 1990-х, автор программы, позволившей создать фундамент для модернизации и развития Польши. Самыми большими и ощутимыми достижениями Бальцеровича стали стабилизация национальной валюты, снижение инфляции и установление контроля над государственным долгом. Мы помним, что в конце 1980-х Польша была в глубоком кризисе — инфляция в 600%, бесконтрольно растущий государственный долг, массовая безработица. Некоторые меры по либерализации экономики страны были приняты предшествующим правительством, которое возглавлял Мечислав Раковский. Лешек Бальцерович, получивший поддержку профессора Гарвардского университета Джеффри Сакса, сумел использовать международный опыт, накопленный к тому моменту экономистами в ходе реформ, осуществленных в странах Латинской Америки. Он предложил комплексную экономическую программу, на которой базировалось развитие Польши в последующие 20 лет. Благодаря этой программе польский злотый стабилизировался и в течение нескольких лет стал полностью конвертируемой валютой, снизилась инфляция, государственный долг и бюджет страны стало возможно регулировать. Лешек Бальцерович также возглавил приватизацию. Он создал Варшавскую фондовую биржу, обеспечил приватизацию телекоммуникационных компаний, банков и других секторов экономики.
По прошествии 20 лет мы можем увидеть и ряд недостатков «плана Бальцеровича». Но его ошибки нельзя назвать системными — они стали следствием недостаточной политической поддержки и недопониманием этой программы последующими правительствами. Не все, что запланировал Бальцерович, можно было реализовать за короткое время. Одним из слабых мест его программы стал явный недостаток финансовой помощи корпорациям и развивающимся частным бизнесам в начале 1990-х. Кредиты были очень дорогими и практически недоступными. Многие государственные предприятия сельского хозяйства и частные фермеры разорились — и не потому, что плохо работали, а из-за того, что им не хватало капитала, но взять кредит они не могли. Прежняя система организации сельского хозяйства рухнула, а новую никто не предложил. Похожая ситуация имела место в малом бизнесе, который также страдал от недостатка кредитов. В Польше не хватало средств, чтобы финансировать рост экономики и приватизацию. Но прозрачность налогового законодательства, структурные изменения в стоимости рабочей силы и улучшение финансирования помогли польским бизнесам стать сильнее.
Если мы посмотрим на другие компании из Восточной и Центральной Европы — Zentiva, Pliva, Gorenje, — то увидим, что в 1990-е и 2000-е годы, когда они бурно развивались, польские компании упустили момент для скачка вперед. Другая часть большой программы трансформации 1990-х — это приватизация, сопровождавшаяся большими изменениями в менталитете людей. Многие эксперты сегодня говорят, что приватизация банковского сектора была неверным решением, так как слишком много банков было продано международным корпорациям — таким как Citi, Creditanstallt, Unicredit, — и сегодня только два польских финансовых института принадлежат местным инвесторам и государству — PKO BP Bank и PZU-Insurance. Структура владения банковским сектором в некоторой мере проявляет себя в сегодняшних кризисных условиях, когда международные банковские группы ограничивают доступность кредитов для местных экономик. Они не могут обеспечить высокой ликвидности в процессе передачи капиталов в штаб-квартиры ввиду регуляционных ограничений, но, стремясь стабилизировать их глобальный баланс, ограничивают предоставление кредитов — и этого достаточно, чтобы обеспечить проблемы для локальной экономики. С другой стороны, структурные изменения в банковской сфере, осуществленные в 1990-е годы, позволили игрокам рынка работать в прозрачной и безопасной среде, и это сыграло благоприятную роль во время кризисов 2002-го и 2008 годов. Это тоже одно из достижений команды Лешека Бальцеровича.
Сегодня мировая экономика обходится без высоких темпов инфляции. Это значит, что количественные методы в рамках американской программы не влияют на инфляцию прямым образом, по крайней мере на данный момент. Но если инфляция начнет расти, то монетаристский опыт Бальцеровича может стать бесценным. Я уверен в том, что «план Бальцеровича» может стать базисом для аналогичной программы в любой стране — особенно в тех экономиках, которые нуждаются в незамедлительном снижении уровня государственного долга.
текст: Дмитрий Кристофор