Совладелец компании Giffels Management Russia Кристофер Ван Рит все детство сожалел о том, что родился не во времена Тома Сойера и Гека Финна, а в современной Америке. Однако, впервые попав в Россию в 1995 году, он обнаружил, что романтическая и авантюрная атмосфера произведений Марка Твена еще жива в нашей стране.
После кризиса 1998 года шансы на трудоустройство для оставшегося без работы финансиста стремились к нулю. Именно это обстоятельство побудило Криса Ван Рита, который на тот момент уже три года прожил в России, встать на путь предпринимательства. Начав с консалтинга, он довольно быстро перешел к инвестиционным проектам и продолжает заниматься ими до сих пор. На его счету уже около десятка реализованных проектов в разных отраслях, включая сеть супермаркетов «Дикси». Последний из них — компания Giffels Management Russia, являющаяся одним из ведущих девелоперов складской недвижимости на российском рынке. Секрет успеха Криса прост: нужно чувствовать, в каком направлении развивается рынок, и инвестировать в перспективные проекты на ранней стадии. Когда молодые предприниматели жалуются, что на рынке не осталось свободных ниш, Крис лишь смеется: достаточно оглянуться по сторонам, чтобы увидеть множество возможностей. По его мнению, в России не хватает мексиканского соуса сальса, качественных одноразовых чашек для кофе (которые приходится импортировать из Англии) и многого другого.
Я хотел бы попросить тебя предельно честно рассказать о твоем пути в бизнесе — не только об успехах, но и об ошибках и промахах.
Есть хороший анекдот на эту тему. Знаменитый бизнесмен выступает перед выпускным классом в бизнес-школе, рассказывает свою историю успеха. В конце один студент поднимает руку и спрашивает: «В чем секрет вашего успеха?» Бизнесмен отвечает: «Правильные решения. Еще вопросы?» Тот же студент спрашивает: «Как вам удается принимать правильные решения?» Спикер задумывается на 30 секунд и говорит: «Мне помогает опыт. Еще есть вопросы?» Студент опять тянет руку: «А как вы приобрели опыт?» Бизнесмен думает целую минуту и признается: «Благодаря неверным решениям».
Отличное начало интервью! Кем ты считаешь себя в первую очередь — предпринимателем, финансистом?
Я предприниматель в сфере финансов. Если говорить о моей работе в этой стране, то моя задача — сообразить, как соединить в России иностранные ноу-хау и финансирование, чтобы мои идеи воплощались в жизнь. Мне нравится иметь возможность позитивно влиять на вещи, и это мотивирует меня заниматься моим делом. Я занимаюсь бизнесом в России, потому что здесь еще многое нужно сделать для того, чтобы жизнь людей стала такой же приятной, как в Северной Америке или Западной Европе. Быть частью этого процесса — захватывающее занятие.
Позволь тебя немного поддеть. Представь, что у тебя отняли твое состояние и твою способность влиять на положение вещей. Ты все равно останешься в России и продолжишь заниматься тем же самым?
Хороший вопрос. Я бы не хотел стать бедным. Но то, что я делаю, я делаю не ради денег. Я не жадный — пока у меня есть дом, куда я могу прийти, и мне хватает средств на комфортную жизнь, я не требую большего. Для меня прибыль — это возможность инвестировать в более крупные проекты, чтобы добиться большего влияния. В США ты можешь быть очень влиятельным человеком, совсем не зарабатывая денег, — таковы политики. Такой способ оказывать влияние меня тоже вполне устроил бы. Но поскольку я не политик, а бизнесмен, для меня инструментом влияния являются деньги.
Как ты стал предпринимателем?
Это произошло случайно. Я был финансистом на Уолл-стрит и приехал в Россию в 1995 году, когда мне было 25 лет. Мне казалось, что после конца советской эпохи молодые люди станут главными двигателями перемен в этой стране, и я сам, будучи молодым человеком, надеялся найти здесь свое призвание. Я начал работать в банке «Менатеп» в качестве инвестиционного банкира…
Они тебя пригласили?
Нет, я сам приехал со своим резюме во время двухнедельного отпуска. Я встречался с сотрудниками PWC, Deloitte & Touche и других организаций. Кроме этого, у меня были встречи с такими людьми, как Рубен Варданян и Чарли Райан. Когда отпуск закончился, я вернулся в США и стал названивать Варданяну, Райану и Питеру Дерби из «Тройки Диалог», надеясь, что они захотят меня нанять, ведь переезд в Россию представлялся недешевым делом. Но они мне не перезванивали. Люди из PWC и Deloitte были готовы взять меня к себе, но мне не хотелось работать в крупной международной компании. И тогда я решил, что мне надо переехать в Россию, чтобы работодатели принимали меня всерьез. В августе 1995-го я приехал снова по студенческой визе. Я поступил на месячный языковой курс в Пушкинском институте, и мне выделили место в общежитии. С утра я по шесть часов учил русский, а во второй половине дня занимался поисками работы. В итоге меня нанял Юрий Мильнер, в то время работавший в «Менатепе». Через полтора года мне предложили занять место финансового директора «Трансаэро», чтобы я помог привлечь финансирование для этой авиакомпании. Затем один из основателей «Трансаэро», Григорий Гуртовой, покинул компанию, и я присоединился к нему, чтобы запустить инвестиционный фонд. Это было в 1997 году. Вскоре случился кризис, я разорился и остался без работы, после чего вернулся в Нью-Йорк и стал думать, как рассчитаться с кредиторами. Я был должен гораздо больше денег, чем у меня имелось. И я решил: мне придется научиться зарабатывать деньги, не имея работы, поскольку перспективы трудоустройства на тот момент выглядели сомнительно. Я начал предоставлять услуги западным компаниям, которые давали деньги в долг российским организациям, пострадавшим от дефолта, консультировал их по вопросам взыскания безнадежных долгов. Этот консалтинговый бизнес оказался очень успешным, поскольку мои знания были в какой-то мере уникальными. Ситуация, при которой частные российские компании получили значительное количество заемных денег от иностранных банков, сложилась впервые. До этого иностранные кредиторы давали в долг советским организациям, по обязательствам которых отвечало государство. Когда случился кризис, ни у кого не было опыта урегулирования проблемных долгов с частными российскими компаниями, стороны просто не умели общаться друг с другом. Моя работа заключалась в том, чтобы направлять переговоры и находить решения. От меня требовалось знание законодательства, культурных особенностей и финансов. Приходилось давать четкие рекомендации, располагая лишь скудной информацией. Нашим крупнейшим клиентом был японский банк, который ссудил $100 млн. «Менатепу», а залогом по этому кредиту было 14% активов «Юкоса». Занимаясь консалтингом, я заработал неплохие деньги, и мне понравилось быть самому себе начальником — с этого и началась моя предпринимательская карьера. Я стал помогать компаниям привлекать инвестиции, необходимые для роста, и обратил внимание, что, когда вы инвестируете в российскую компанию, вы можете приблизить ее к успеху, помогая внедрить какие-то западные приемы ведения бизнеса. Именно этим я и занимался до 2006 года, а затем решил начать бизнес в сфере недвижимости и основал девелоперскую компанию Giffels Management Russia.
Какие существенные различия ты заметил в подходах к ведению бизнеса на Западе и в России?
За границей розничные компании передают на аутсорсинг многие функции, такие как владение объектом недвижимости. В Западной Европе или Северной Америке ритейлеры не являются владельцами магазинов, они арендуют площади. В России, когда мы финансировали проекты в сфере розницы, мы всегда поражались тому, что почти все инвестиции направляются на приобретение объектов недвижимости. Мы этого не могли понять, с западной точки зрения это выглядело абсурдным. Но когда мы стали глубже вникать в ситуацию, мы поняли, что, если мы хотим инвестировать в розницу, у нас нет выбора. Потому что тогда, в 2003-2004 годах, сектор коммерческой недвижимости в России еще только развивался и было мало компаний, которые строили торговые помещения, чтобы сдавать их в аренду ритейлерам. Так что, когда мы инвестировали в сеть супермаркетов «Дикси», нам пришлось самим стать девелоперами, покупать земельные участки и строить на них магазины и склады. Нам пришлось больше ресурсов сосредоточить на деятельности, являющейся непрофильной для ритейлера.
Другая проблема была связана с тем, что мы не могли штамповать магазины по одному шаблону. В то время у нас было 300 магазинов и примерно 250 разных форматов. Торговые помещения, которые мы приобретали, являлись бывшими советскими магазинами, и нам приходилось приспосабливаться к разным объектам недвижимости, вместо того чтобы делать все в едином стиле, как это происходит на более развитых рынках. В итоге было очень трудно обучать персонал. Хорошо, когда у вас есть стандартная инструкция, в которой все расписано: молоко выложите здесь, хлеб — там, яйца — где-то еще. Нам же пришлось управлять каждым магазином так, как если бы он был независимой лавочкой.
Это было нелегко, и я предложил решение, которое казалось мне совершенно логичным: мы должны только строить новые магазины, а не пытаться втиснуться в помещения с разной странной планировкой. Но члены совета директоров не поддержали меня, мотивировав это тем, что мы будем не в состоянии расти. Они убедили меня: прежде чем перенимать западные стандарты ведения бизнеса, следует проанализировать, как они вписываются в местные условия. Лучшие решения всегда находятся в результате дебатов, в которых свою точку зрения излагают русские и западные профессионалы.
Ты постоянно говоришь «мы». У тебя есть партнер по бизнесу?
Да, в любом из моих предприятий у меня всегда были партнеры. Я считаю, что когда мою заинтересованность в успехе предприятия разделяют другие умные люди, то создается оптимальная среда для принятия удачных решений. Когда я принимаю решения сам по себе, они менее эффективны. Кстати, каждая успешная российская компания, из тех что я видел, — это всегда «мы», а не «я».
По какому признаку ты выбирал отрасли, в которых реализовывал свои инвестиционные проекты?
Я выбирал те отрасли, которые находятся как можно ближе к конечному потребителю. Насколько я понимаю, в советское время потребителей по большому счету игнорировали. Экономика не была заточена для того, чтобы сделать жизнь потребителя лучше. В итоге весь потребительский сектор пустовал. Мне хотелось поднимать ту часть экономики, которую требовалось отстраивать с нуля. Русские неплохо научились выкачивать нефть из-под земли и продавать ее, добывать другие полезные ископаемые — но это не совсем те отрасли, для которых мой опыт был бы релевантен. А вот отрасли, которые надо строить заново, требуют предпринимательского подхода, энергии и свежих идей. Они быстро растут, и им необходимо получать финансирование. В таких проектах я могу участвовать на всех уровнях: привлекать капитал, быть в совете директоров и заниматься руководством.
То есть ты непосредственно работал в компаниях, для которых привлекал финансирование?
Да, скажем, в «Дикси» у меня было 40% в капитале компании, я был председателем правления и какое-то время работал финдиректором. Иностранец в России должен заниматься тем, с чем он лучше справляется, — например, привлекать деньги из-за границы, находить идеи для бизнеса, внедрять передовые бизнес-технологии.
Сколько инвестиционных проектов ты реализовал в России?
Более десятка. Из восьми я вышел.
И «Дикси» был самым успешным из них?
Да. В «Дикси» мы вложили $40 млн., а в процессе IPO получили почти $250 млн. Другие проекты в ритейле не были такими крупными и не доросли до уровня публичных компаний, но мы все равно неплохо заработали, продав их новым частным владельцам. Мы также инвестировали в кинотеатры, недвижимость, логистику.
А провалы были?
Смотря что понимать под провалом. Такого, чтобы мы потеряли деньги, ни разу не случалось. Но были бизнесы, доходность которых была невысокой, и возврат инвестиций занял много времени. По сути, таким проектом является и Giffels, но мы знаем, что спустя какое-то время он будет стоить гораздо больше, чем мы вложили в него. Если вы захотите прямо сейчас сравнить объем инвестиций и текущую стоимость бизнеса, то, возможно, вы назовете это провалом. Однако я называю это успехом, поскольку знаю: мы делаем то, что нужно рынку. Сейчас экономика еще выходит из кризиса, и я уверен, что через три года все поймут, насколько важен наш бизнес. Чтобы быть успешным инвестором, надо уметь предвидеть, в каком направлении будет развиваться рынок. Например, в разгар кризиса никто не верит, что люди будут ходить в кинотеатры. Но мы верим, что кризис закончится и у людей снова появятся деньги на развлечения, поэтому мы инвестировали в сеть кинотеатров Rising Star Cinema. Точно так же в 2004 году мы были уверены, что русские будут покупать продукты в супермаркетах, вместо того чтобы ходить на базар. Я иногда общаюсь с молодыми предпринимателями, и они мне говорят: «Тебе повезло, что ты вышел на рынок рано». Я отвечаю: «Мне повезло? Вы смеетесь? В 1995 году у меня вообще не было причин находиться здесь». Если вы думаете, что вы опоздали с запуском бизнеса в России, вы сильно ошибаетесь. Пустующих рыночных ниш все еще полно. Например, вы знаете о том, что российские кофейни Starbucks до сих пор вынуждены импортировать одноразовые чашки из Англии? Когда кто-то начнет делать такие же чашки в России, он станет мультимиллионером. Если вам хочется запустить бизнес с долгосрочными перспективами, займитесь производством сальсы (мексиканского соуса) — сейчас его практически невозможно найти в магазинах, но я уверен, что со временем в России возникнет спрос на него. Просто оглянитесь вокруг и посмотрите, чего вам не хватает. Когда мы занялись розницей, я увидел, что в этой стране нет нормальных складских помещений. И я сказал себе: «Мы должны стать лучшим девелопером складских помещений». И мы стали им — хотя прошло лишь четыре года с момента запуска этого бизнеса. За это время мы инвестировали в проект более $350 млн., построили три объекта — в Москве, Казани и Киеве.
При инвестициях $350 млн. ты называешь Giffels лидером. Не слишком ли заносчиво, ведь речь идет об отрасли с оборотом в миллиарды долларов?
Для меня несомненно, что мы являемся одним из лидеров. Несмотря на многомиллиардный оборот, на рынке есть лишь несколько крупных игроков. Мы не являемся крупнейшим, но я и не хочу, чтобы мы были самым большим — я хочу, чтобы мы были лучшим. Я осведомлен о состоянии дел у нашего более крупного конкурента и знаю, что там есть большие проблемы. Пусть у нас оборот меньше, но мы работаем в премиальном сегменте: объемы ниже, но цены выше и общий результат лучше.
Какое у тебя образование? Многие предприниматели раздумывают над тем, имеет ли им смысл получать МВА…
У меня нет МВА и высоких ученых степеней. Люди получают образование по двум причинам: одни — чтобы приобрести знания, вторые — ради престижа. Я считаю, что знания очень важны. Я изучал психологию в Университете Пенсильвании и финансы и Вартонской бизнес-школе и могу сказать, что мое образование помогло мне структурировать мое мышление, натренировало мой ум. Аналитическое мышление и умение рационально смотреть на вещи мне очень пригодились в бизнесе. После университета я два года проработал аналитиком в инвестиционном банке DLG, и это тоже было отличной школой. А в бизнес-школу я поступил в 1998 году, когда не мог найти работу. Я решил, что это будет хорошо для моего резюме, прибавит престижа. Но, оглядываясь назад, я могу сказать, что узнал о бизнесе гораздо больше, будучи предпринимателем и работая в России, чем сидя за партой в бизнес-школе. Поэтому я решил сосредоточиться на карьере и не продолжать получать формальное бизнес-образование.
Я знаю, что ты родился и вырос в Техасе, и сейчас на тебе ковбойские сапоги. По всей видимости, ты считаешь себя техасцем?
Да, я техасец до мозга костей. Я ношу эти сапоги, потому что я горжусь своим техасским происхождением и хочу напоминать окружающим о нем.
Мы, в России, не очень понимаем разницу между техасцами и жителями других американских штатов. Не мог бы ты объяснить, чем они отличаются?
До того как Техас стал одним из штатов США, он успел побыть независимой республикой. После революции Техас получил независимость от Мексики и на протяжении десяти лет являлся отдельной страной, пока не влился в США. А причина была в том, что Америка была против присоединения к ней Техаса. В конце концов США пересмотрели свое отношение, но за эти десять лет в Техасе возникла своя культура, отличительными чертами которой являются стремление к независимости, честность, немного упрямства и умение веселиться. Как видишь, по характеру техасцы не так уж сильно отличаются от русских.
Ты — иностранец, много лет проживший в России. Как русские выглядят в твоих глазах, какие черты национального характера ты считаешь особыми?
У русских особое отношение к судьбе, которого нет у американцев. Американцы связывают все события, происходящие с ними, в первую очередь со своими собственными действиями и в меньшей степени с судьбой. У русских все как раз наоборот. Еще я обращал внимание на то, что русские невероятно образованны. Люди, которых я здесь встречаю, в среднем более образованны, чем люди в других частях света, включая США, и это всегда меня впечатляло. Таксист, который подвозит тебя в Москве, своей эрудированностью затмит любого другого таксиста, уровень общения с ним совсем иной.
В общем, в России живут исключительно образованные люди, которые верят в судьбу, — в сочетании это дает повод для размышлений. Пусть американцы не настолько образованны, но они считают, что их судьба находится в их руках — и это приносит совершенно иной результат.
А именно?
А именно, если ты менее образован и меньше полагаешься на сверхъестественные силы, то, вероятно, ты более мотивирован работать каждый день и добиваться перемен к лучшему в своей жизни. А когда ты такой образованный, но веришь, что не управляешь своей судьбой, то тебе сложнее сосредоточиться на том, чтобы быть продуктивным изо дня в день.
Мы менее продуктивны, это факт. А какие-то позитивные стороны у русского характера имеются?
Умные люди и склонность к мистицизму делают Россию пленительным местом, в котором интересно жить. Здесь много проблем, но никогда не бывает скучно, всегда что-то происходит. Для меня, как для человека, стремящегося жить интересной жизнью, не существует лучшего места. Ребенком я читал в книгах Марка Твена о том, какой была Америка в XIX веке, и всегда думал: «Я родился в неправильное время! Сейчас все так организовано, а тогда были сплошные приключения!» Но как только я попал в Россию, все сразу стало на свои места: «Нет, я родился в правильное время, просто мне надо было приехать в Россию».
Ты с оптимизмом смотришь на экономическое будущее России и не собираешься уезжать отсюда. Не секрет, что большинство русских жалуются на проблемы, недовольны правительством. А ты, такой позитивный техасец, приезжаешь и наслаждаешься жизнью. В чем подвох?
Я это вижу немного иначе. Америка — великолепное общество для жизни среднего человека. Если ты являешься человеком средних способностей, в Америке ты можешь жить очень комфортно. Россия — это место для исключительных людей. Если ты исключительный, то Россия создаст тебе значительные сложности, которые придется преодолеть, и, преодолевая их, ты можешь получить невероятный опыт. Для средних людей, живущих в России, это не обязательно хорошо. Но хорошая новость заключается в том, что исключительные люди, добившись чего-то, затем помогают обычным людям изменить их жизнь к лучшему. Правда, есть и плохая новость — это может занять много времени. Однако я могу уверенно сказать, что Россия 2010 года — уже совсем не та Россия, которая была в 1995 году. Мне кажется, жизнь людей стала значительно лучше, и это связано с тем, что исключительные люди стараются повлиять на ситуацию в стране. Будучи предпринимателем, ты не вправе считать себя средним человеком. Я не знаю, являюсь ли я исключительным, но я обязан считать себя таковым. Ты просыпаешься утром, и никто не говорит тебе, чем ты должен заняться сегодня, — ты должен сам решить, как потратить этот день с пользой для своего бизнеса. Если тебе не хватает оптимизма и веры в собственные силы, как ты сможешь развивать свое дело? Поэтому надо просто принять к сведению, что ты исключительный, и идти на прорыв.
Кристофер Ван Рит
Родился в Хьюстоне (штат Техас, США). В 1989-1993 годах параллельно изучал психологию в Университете Пенсильвании и экономику в Вартонской бизнес-школе. С 1993 по 1995 год работал в инвестиционном банке DLG (Нью-Йорк), с 1995 по 1997 год — в банке «Менатеп» (Москва), в 1997-1998 годах — в авиакомпании «Трансаэро».
В 1999 году начал предпринимательскую карьеру, реализовал более десяти инвестиционных проектов. В 2006 году основал компанию Giffels Management Russia, в которой является совладельцем и занимает должность управляющего директора.
Giffels Management Russia
Компания основана в 2006 году, занимается девелопментом складской и производственной недвижимости. Компания уже реализовала три проекта в России, главным из которых является индустриальный парк «Южные врата» на Каширском шоссе. Общая площадь первой фазы парка — 76,5 тыс. кв. м, из них 45 тыс. кв. м отведено под завод американского производителя сельскохозяйственной техники John Deere. Сегодня еще три проекта находятся на стадии подготовки к реализации. Общая площадь реализованных проектов — 225 тыс. квадратных метров. Общая сумма инвестиций в проект — свыше $350млн
Беседовал: Дмитрий Агарунов
Фото: Юлия Пономарева
